мадам — 20
pagani, alice
dem wird befohlen, der sich nicht selber gehorchen kann.
внушение;

[indent] 'выдержки из святого домовского писания

Эльза знает, как все устроено и не намерена вмешиваться в порядок, установленный Хозяином. Лишь бы этот порядок не вышел из–под контроля.

Они знакомятся с Ди утром пятого дня пребывания Мадам (тогда еще неназванной) в Доме и сразу не нравятся друг другу, с первого взгляда. Но и сразу понимают, оба, что будут рядом, пока смерть не разлучит, не опрокинет пешки по разные стороны доски.

Природа Ди темна, как и его масть, но Мадам смотрит на него с холодным прищуром: попробуй? И Аид, конечно, поддается на провокацию. Им слишком легко управлять.

Аид мертвенный, замкнутый, словно тень, скользящая по коридорам. Его глаза, темные и глубокие, словно бездонные колодцы, отражают мир, который он предпочитает держать в себе. Он как холодный ветер, обжигающий кожу. Его имя — предзнаменование глупцам, нависает над ним, как свинцовое облако. Аид — тот, кто живет в тени, кто знает, что такое одиночество, и кто привык к нему.

Ее же глаза яркие и пронзительные, словно выжигающие все на своем пути. Она как пламя, которое может согреть, но и сжечь дотла. Ее имя — Мадам — звучит как титул, как вызов, как напоминание о том, что она всегда выше, всегда вне досягаемости.

Их пути пересекаются в Доме, где время течет иначе, где стены шепчут тайны, а воздух наполнен странной, почти осязаемой энергией. Они находят друг друга глазами и ненавидят с первой встречи.

Растут бок о бок, меняя вехи жизни как старое платье, пока не становится поздно. Корни их судеб переплелись так тесно, что вырвешь один — замрет в росте второй.

Но Дом, живое существо, диктует свои правила. Они вынуждены быть вместе. Держаться друг друга, даже если это причиняет боль. Когда все ломается, они спорят, впервые кричат друг на друга, срывая голос, а потом молчат часами, но всегда возвращаются к одной и той же точке — к необходимости быть рядом, поддерживать сложившийся порядок. И в этой борьбе, в этой ненависти, что-то начинает меняться.

Иногда, в редкие моменты, когда дом затихает, а свет падает под определенным углом, они смотрят друг на друга иначе. Аид замечает, как в глазах Эльзы открывается что-то хрупкое, почти незащищенное. Мадам же видит, как в тишине Ди проступает нечто глубокое, болезненно красивое — детское. Она видит под покровами сотен лиц единственно важное — того самого мальчика, который давился рыданиями, глядя в грязное оконце, когда его мать шла на эшафот. И почти любит его за это.

Но и ненавидит тоже.

Они две части одного целого, которые не могут существовать отдельно, но вместе им еще более мучительно. Чувства — лабиринт, в котором Мадам блуждает, не находя выхода, но и не желая его искать.

Дом с его бесконечными коридорами и шепчущими стенами становится свидетелем их борьбы, их боли, их странной, почти необъяснимой связи.

Мадам устала, и она почти рада, когда Ди решается все закончить. Но даже в смерти нет выхода. Он возвращается смятенным и валится перед ее кроватью на колени. Пустой, выжженный до тла, и Эльзе не остается ничего другого, кроме как принять его и утешить. Это становится ее крестом — утешение. Что бы ни случилось тогда и дальше, она всегда придет баюкать чужую боль, какой бы страшной и отравляющей та ни была.

Взгляды Ворона режут по касательной, но Эльза лишь передергивает плечами. Он не способен ее спасти, а значит не стоит и пытаться. Но все меняется, когда в их размеренный законсервированный мир проникает тот, другой.

В доме, где время течет медленно, как густой сироп, где каждый звук на вес золота, а тишина кажется вечной, появляется он — Фриц. Чужак. Его появление как удар молотка по хрупкому стеклу — резкое, неожиданное, разрушительное.

Фриц другой. Он не вписывается в этот мир, не пытается. Он как зов, как ветер, ворвавшийся в окно, приносящий с собой запах далеких мест и обещание чего-то нового. Его яркие и любопытные глаза словно видят то, что другие давно перестали замечать.

Аид, всегда такой сдержанный, оказывается взбешен и заворожен. Он наблюдает за Фрицем издалека, сначала с осторожностью, потом с растущим интересом, сокрытым под завесой бешенства. Он ловит каждое его слово, каждый жест, пытаясь разгадать загадку, которую тот приносит с собой. Фриц как открытая книга, язык которой Аиду не знаком.

Мадам наблюдает за их странным взаимодействием со стороны. Ее чувства сложны, как спутанный клубок. Она видит, как Аид, всегда отстраненный, теперь словно оживает, наполняется внутренней правдой. Он больше не посвящает ее в свои планы, а она — не чувствует его мыслей. Это раздражает, но в то же время вызывает странное чувство, которое Эльза не может обозначить. Ревность? Нет, это что-то другое. Что-то глубже.

Она видит, как Фриц врывается в их мир, разрушая привычный порядок, и это злит ее. Но в то же время она не может оторвать глаз от того, как Аид меняется. Он стал другим. Менее замкнутым, менее... Аидом. И это пугает ее.

Однажды вечером, когда дом погружается в тишину, Мадам находит Аида в одиночестве.

— Ты слишком много времени проводишь с ним, — говорит она, не в силах сдержаться.

Аид поворачивается к ней, его глаза задумчивые, а чувств в них хватит на три полные жизни.

— Не лезь в это, — говорит он.

Мадам чувствует, как что-то сжимается в груди. Она хочет крикнуть, сказать, что он дурак, что Фриц разрушит их и все, что они создали, что он не принадлежит далекому “здесь”. Но вместо этого она сжимает губы и уходит.

Чужак как вихрь, ворвавшийся в их размеренный мир и перевернувший его с ног на голову. И Аид, и Мадам чувствуют это, каждый по-своему. Но что будет дальше, никто из них не знает.

* У Мадам глаза зеленые, волосы от природы — светлый нордичекий блонд, но по негласному договору, заключенному между ней и Аидом, красит волос в темный, почти черный.
* Какое-то время они с Ди делили общую комнату (несколько начальных витков петли), но со временем расселились по разным владениям.
* Отлично разбирается в травах, но сама за пределы дома не выходит. У Мадам налажена целая сеть “собирателей”, которые приносят ей то, что она заказывает. Выращивает свой лекарский огород.
* Делает амулеты из трав.
* Мадам способна чувствовать мысли Аида, но только его.
* Мадам Хранительница Ключей, и только она может свободно заходить на третий этаж.
* Коллекционирует запрещенные редкости и часы.
* Хромает на правую ногу и всегда носит длинные юбки, чтобы скрыть увечье. Очень медленно моргает и говорит тихим хрипловатым голосом, более похожим на шуршание мелкого проса в жестяной банке.

[indent] 'внешность асоциальная/личина/возможности
На Изнанку Мадам не выходит, поэтому выяснить пока не удавалось.
[indent] 'наружная информация
[indent] средство связи: мортус

Отредактировано Мадам (Mar 9 2025 04:24 pm)